Алмазы Цирцеи - Страница 91

Подруги выехали из санатория рано, но все равно попали в пару крупных пробок уже на кольцевой дороге. На кладбище они оказались, когда туда уже давно прибыли машины и автобусы с провожавшими Варвару Боброву людьми. Могилу к тому моменту успели зарыть, она была сплошь покрыта венками и букетами. Приблизившись к участку, где все еще толпился народ, Катя внезапно крепко сжала руку Александры. Та поняла, что подруга увидела своего любовника.

Теперь и она заметила его. Бобров стоял в нескольких шагах от холмика, покрытого цветами, с застывшим лицом, безвольно повисшими руками, похожими на плети. Обычно он умел принять выгодную позу, автоматически продолжая играть на публику, даже если зрителей не было. Сейчас этот ухоженный, все еще привлекательный и даже кокетливый мужчина выглядел опустившимся стариком. У него некрасиво отвисла нижняя губа, набухли покрасневшие веки, особенно нижние – так, будто скопились не пролившиеся слезы. Александре хватило одного взгляда, чтобы понять – артист скорбит искренне и глубоко и, возможно, впервые за долгие годы никого не изображает.

Но Катя думала иначе. Она горячо выдохнула в ухо подруге:

– Гляди, как ломается! Прямо позирует для статуи скорби!

– Перестань, ему правда плохо! – одернула ее Александра.

– Ты его плохо знаешь, – беспощадно прошипела Катя. – У него ничего нет настоящего – ни радости, ни грусти. Весь проврался и проигрался. Он фальшивка!

– А вон те двое, рядом с ним, это не его сыновья? – поспешила переменить тему Александра, указывая на молодых людей, стоявших за плечом актера.

– Один – да, это старший, второго парня не знаю. А младший сын, наверное, и не приехал еще, он в Америке учится. А вот та тетенька с испитым лицом – Костина сестра. Правда, как не похожи?

Катя продолжала громко шептать подруге на ухо, называя родственников и друзей любовника, но Александра уже не прислушивалась. Внезапно подруга снова больно сжала ей руку:

– Посмотрел на меня! Заметил! Видишь, его прямо перекосило?

Актер действительно заметно поежился, завидев в нескольких шагах от себя любовницу. Вид у него был испуганный и нерешительный одновременно. Внезапно он повернулся к женщинам спиной и зашагал по дорожке, прочь от могилы. Сын с приятелем направились за ним, сестра артиста, бросив на Катю убийственный взгляд, последовала их примеру. Толпа вокруг оградки заметно поредела, растекаясь по дорожкам, ведущим к выходу с кладбища.

Катя была обескуражена таким приемом. Дрожащим от волнения голосом она произнесла:

– Понятно, Костя не хочет разбираться со мной при свидетелях. Но погоди, я улучу минутку.

– Где? На поминках, что ли? Кто тебя туда звал?

– Сама приду. Он не захочет скандала и все мне скажет. Потом пусть катится к чертям!

– А я думала, у тебя к нему настоящие чувства, – не удержавшись, съязвила подруга. – Помнится, вчера ты что-то на эту тему говорила.

– Ах, да иди ты…! – Катя выругалась, глядя вслед удалявшимся людям. – Слушай, я побегу к нему сейчас, перехвачу у машины. На поминки можно и не попасть.

– Отложи до завтра…

– Это ты мне советуешь?! Ты?! Когда проклятое панно, в которое всажено алмазов на несколько миллионов долларов, находится непонятно где?!

У Кати лихорадочно блестели глаза. Она облизнулась, очень напоминая в этот момент змею, готовящуюся к броску. Инстинктивным, кокетливым жестом поправила волосы, заложив вьющуюся прядь за ухо:

– Не надейся, я его так просто не отпущу!

И побежала туда, где за оградой кладбища виднелись ожидающие машины.

Александра медленно двинулась следом. Она не торопилась вступить в перепалку, которой, как предполагала женщина, не удалось бы избежать. Однако когда она вновь увидела артиста и Катю, те стояли рядом и, судя по лицам и жестам, вполне мирно беседовали. Катя нежно и сочувственно улыбалась, беспрестанно дотрагиваясь до «бесценного Костика», как она называла любовника в хорошие минуты. То снимала пылинку с рукава, то поправляла криво сидевший галстук, а то хозяйским жестом залезала к нему в карман, доставала носовой платок и, за что-то ласково пожурив мужчину, промокала уголок его глаза.

– Змея, – низким голосом проговорила какая-то женщина, остановившаяся рядом с Александрой.

Художница обернулась и увидела сестру Боброва.

– Вот подлая-то! – продолжала та, уже куда громче. – Явилась прямо на могилу к бедной Варе! А Костя разнюнился, ушами хлопает, как всегда! Постыдился бы людей!

– Может, он теперь на ней женится? – предположила другая женщина. Александра побоялась вторично оглядываться и рассматривать заговорившую.

– Тогда она его в два счета рядом с Варей в могилу уложит, помяните мое слово! Очень ей надо со стариком возиться! Обчистит и угробит!

– И так уже обобрала, не дай бог, – сочувствовал третий женский голос. – Он ведь ей квартиру купил?

– Да еще в самом центре! А старшего сына выселил в область, так что я в гости к племяннику раз в месяц приезжаю, не чаще. А какой он Катьке дом строит?!

– Это сколько же денег туда идет? – ужасалась слушательница. – А эта тварь уж конечно молодого любовника давным-давно завела!

Александра не выдержала и отошла от женщин. Теперь она приблизилась к актеру и Кате настолько, что уже различала фразы, которыми те обменивались. Говорила, впрочем, больше Катя, мужчина отвечал ей короткими бессвязными звуками, вроде «Э?» или «М-м-м?».

– Прошу тебя, котик, – ласкалась подруга. – Не убивайся так, на тебя смотреть жалко. Ей твои слезы уже не нужны. Да ты перед ней не очень и виноват… Она терпела, но и ты терпел… Кто страдал больше, разве подсчитаешь?