Алмазы Цирцеи - Страница 83

Александра на миг замерла, но решила все узнать у подруги. Она сгорала от нетерпения, в то время как грузный лифт медленно тащился на восьмой, последний этаж, то и дело останавливаясь, чтобы забрать или высадить пассажиров. Наконец женщина вышла и поспешно зашагала по длинному, затейливо петляющему коридору, рассматривая цифры на дверях. Номер, который занимала Катя, находился на отшибе, в полутемном закутке. Постучав, художница услышала в ответ раздраженный крик: «Я сплю!»

Она нажала ручку, и дверь приоткрылась. Рассеянная подруга часто забывала о таких мелочах, как ключи и замки. Александра беспрепятственно прошла в комнату и остановилась перед диваном, на котором ничком лежала Катя. Ее плечи сотрясались, растрепанная голова, уткнутая в подушку, крутилась из стороны в сторону, словно женщина пыталась проделать в наволочке дыру.

– Почему ты не заперлась? – спросила Александра.

Катя подскочила, уронив подушку на пол, и уставилась на подругу покрасневшими, опухшими глазами. Спустя мгновение, сообразив, кто находится перед ней, Катя вновь разрыдалась, на этот раз схватив гостью за обе руки и притягивая к себе:

– Он бросил меня! Этот негодяй меня бросил!

– Ну что ты. – Потрясенная, Александра присела на диван, сжимая дрожащие пальцы подруги. – Как такое возможно? Вы опять поссорились, только и всего?

– На этот раз все кончено! – хрипло выкрикнула Катя, тряся упавшими на глаза волосами. – После того, что было сказано, я его не прощу! Никогда! Никогда!

– Что же он тебе наговорил, этот молодящийся идиот? – Александра, никогда не скрывавшая своей неприязни к признанному любимцу женщин, десять лет морочившему голову ее подруге, больше не сдерживалась. – Наверное, опять устроил истерику, ни на что другое он не способен!

Ответом были судорожные рыдания, уже без слез. Катя тряслась, захлебываясь икотой, ее искаженное багровое лицо стало почти неузнаваемо, так изменилась за считанные часы эта холеная, красивая женщина. Александра сбегала в ванную, смочила под краном полотенце. Почти насильно влила в рот подруге полстакана воды. Та поперхнулась, и вода струйками потекла на ночную рубашку, которая до сих пор оставалась единственным предметом одежды на обитательнице номера. Александра сделала из этого вывод, что ссора произошла рано утром, а то и ночью.

Катя подтвердила ее догадку. Подняв с пола и прижав к груди мокрую от слез подушку, она торопливо заговорила, будто боясь, что собеседница покинет ее, не дослушав:

– Мы приехали поздно вечером, вчера, ну ты знаешь. Я еле его уломала, он стал такой невозможный. Всего боится, только и твердит о том, что люди подумают. Десять лет, да что там – всю жизнь он изменял своей ненаглядной Дездемоне, или Офелии, или кого еще она там из себя изображала! И никаких угрызений совести! Но стоило ей помереть, как он будто с цепи сорвался. Глаза на мокром месте, бесконечное нытье, то себя во всем обвиняет, то ко мне цепляется. Я терпела… Думала, пусть сдуется этот пузырь, не очень-то мне верилось в его неутешное горе! – Женщина убрала волосы со лба, всхлипывая и глотая последние слезы. – Я все взяла на себя, чтобы его не беспокоить в такую минуту. Сама звонила в санаторий, сама заказала два отдельных номера, сама со следователем по телефону объяснялась, чтобы он не подумал, будто мы сбежали. Он, кстати, был не против. Я сказала, что у Кости с сердцем плохо, а он ответил, что они не звери, пусть лечится, только за пределы области не уезжает…

«Да звонила ли ты следователю? – усомнилась Александра, внимательно разглядывая лицо подруги. – Насколько я тебя знаю, ты не затрудняешься формальностями. Может, и контрабандой уехала!»

– Сюда явились – новая комедия! – продолжала изливать душу Катя. – Стоим внизу у стойки администратора, и он делает вид, что приехал совершенно отдельно от меня. Я к нему повернулась, ручку попросила, а он прикинулся, что впервые меня видит, клянусь! «Прошу вас!» – ответил и галантно этак ручку протянул… Я чуть не упала! Поднялись наверх, я попыталась сразу расставить точки над «и», потому что терпеть не могу таких представлений, а он в номере у себя заперся…

– Вот сволочь! – не выдержала Александра. – Скажи, ну что ты с ним до сих пор хороводишься, неужели не понимаешь, что он за птица? Ему нужно, чтобы на коленях перед ним ползали, восхищались его талантом и слюни с пола подтирали! Он сделал из жены полное ничтожество, щетку для пыли, рабу паркета и мебели, сделал бы и из тебя то же самое, окажись ты его супругой, а не подругой!

– А ты думаешь, я этого не понимала? – Катя косо взглянула на приятельницу и глубоко вздохнула. Она явно начала успокаиваться. – Отлично все видела, потому мне этот чертов развод и был до лампочки. И нервы я себе никогда на этот счет не портила. Правда, иногда хотелось, чтобы было меньше вранья и больше уважения, но что уж поделаешь… Чем-то приходится жертвовать. Но этой ночью он перегнул палку! Такого и ангел не вынес бы!

Из ее дальнейшего рассказа следовало, что актер сам позвонил ей в два часа ночи по внутреннему телефону и умирающим голосом попросил прийти, поухаживать за ним. Катя по опыту знала, что за предсмертным кротким лепетом не скрывается ничего серьезного – разве что учащенное сердцебиение, но поторопилась выполнить просьбу.

– Ведь я, несмотря ни на что, любила его и жалела! – Она заломила руки, будто пытаясь вывернуть свои тонкие белые пальцы, унизанные кольцами. – Я с ним оставалась, потому что у меня к нему чувство, а вовсе не из-за денег или престижа, или его связей, как все считают. Уж если на то пошло, я могла и другого кого-нибудь найти!