Алмазы Цирцеи - Страница 55

– Мне показалось, что адрес вам пригодится… Но если не нужно, я не навязываюсь.

– Иди и работай, – сквозь зубы проговорила она, направляясь к лифту.

– Елена Дмитриевна, вы написали мне характеристику?

– Напишу, не беспокойся, – ответила женщина через плечо, нажимая кнопку.

В сущности, у нее были дела на этаже, но чтобы отвязаться от Сергея, пришлось уехать. Настроение испортилось еще больше, когда она поговорила с Верой. Ей удалось поймать приятельницу только после двух часов ночи, и они зашли в кафе на третьем этаже. Вера немедленно сделала глазки бармену, варившему для них кофе, и многозначительно ему улыбнулась, будто о чем-то сговариваясь. Ее игривое расположение духа разом улетучилось, когда Елена усадила ее за самый дальний угловой столик и рассказала о своих затруднениях.

– Ты должна написать характеристику этому мальчишке, чтобы его произвели в портье? – Вера вытащила из кармана передника сигареты, к которым обращалась в самых крайних случаях, когда расстраивалась. Уже это было плохим знаком. – Значит, гаденыша все-таки повысят. Такие быстро лезут наверх. Что ж, пиши.

– Советуешь?

– А что ты можешь сделать? Все уже решено. В таких случаях бумажка – это формальность. Наверняка мальчишка подмазался как следует. Он им подходит – вот что главное.

– А если я не напишу?

– Тогда тебя уволят. Сто процентов. – Вера закурила, щуря глаза, щедро подчеркнутые подводкой. – Лучше не нарывайся. А о зарплате поговорила?

– Какое там! Управляющий все время намекает на то, что я еще не освоилась, от меня мало толку… Я устала!

Елене внезапно захотелось плакать, хотя в сущности ничего особенного не случилось. Сказывалась хроническая усталость, нервное напряжение, в котором ей приходилось жить. Вера деликатно выпустила дым в сторону и сочувственно кивнула:

– Еще бы не устать. Только вот что, пока тут работаешь, отдохнуть не надейся. Когда усталость станет привычкой, тогда и сможешь сказать, что сделалась настоящей ночной гостиничной крысой. Пока ты еще страдаешь от этого… А мне вот уже все равно. Я как железная и на все плюю. Конечно, мальчишка противный, да что с того? Напиши ему приличную характеристику, он будет тебе обязан. Потом это аукнется, он что-то сделает взамен.

– Еще как сделает, – будто про себя ответила Елена.

– А что это в отеле шепчутся, будто ты вчера ночью лазала по балконам? – вдруг спросила старшая горничная, сменив задушевный тон на любопытный.

Елена смахнула выступившие на глаза слезы и сдавленно засмеялась:

– Да врут. Зачем мне это?

– Дыма без огня не бывает. Все же что-то было.

– Ну… Я помогла одной женщине немножко, та хотела заглянуть в пустой номер… Да по сути вовсе и не помогла, – уклончиво ответила Елена. Ей не хотелось подробно рассказывать о своем ночном приключении. – Слушай, ты же всю здешнюю механику насквозь знаешь! Напомни, отчего может сломаться кнопка на балконе? Ну та, что под ручкой…

– Которая замок разблокирует? – сразу догадалась горничная. – А где она сломалась?

– Неважно. Есть тут одна такая. Нажимаешь ее, а дверь не открывается.

– Значит, ты все-таки лазала по балконам, – с удовлетворением произнесла Вера. – От меня могла бы не шифроваться, чего там! А кнопка ломается, когда внутри замка соскакивает такая пружинка, без мастера не починишь. Это вызывать надо. А пружинка соскакивает, когда дверь снаружи пытаются этой кнопкой открыть, а изнутри за ручку держат и не пускают. Помнишь, в апреле молодожены с третьего этажа так развлекались, придурки? И ручку сломали, и зеркало в ванной разбили… Как козлы на лужайке, честное слово! Лен? Лен, ты что?

Испуганный голос приятельницы заставил женщину опомниться. Она перевела дух, отгоняя видение, возникшее перед ее внутренним взором: темная фигура тихо возится на балконе 617-го номера, пытаясь отпереть дверь, а человек, замерший с обратной стороны двери, так же безмолвно пытается ему помешать…

– У бельгийца в номере такая поломка, – проговорила она так тихо, что сама с трудом себя услышала. – Почему он не кричал, если вовремя заметил кого-то на балконе? Почему не набрал номер портье, службы охраны? Не выбежал в коридор, наконец?

– Ты о… Бр-р-р! – Вера резко передернула худыми плечами, обтянутыми форменным черным платьем. – Как вспомню об этом бедняге, мороз по коже! Убили так нагло, ведь полный отель народу!

– При этом никто ничего особенного не слышал, – напомнила Елена. – Даже немцы из соседнего номера, а ведь у них была открыта балконная дверь. Я теперь окончательно убедилась в том, что к бельгийцу залезли именно с балкона. В спальне было открыто окно, а теперь еще и сломанная дверь… Но немцы не слышали шума борьбы! Только тихую возню с дверью или с окном и какой-то хлопок или стук в номере, как от падения чего-то тяжелого. Ни криков, ни выстрела!

– Почему же он в самом деле не позвал на помощь? – озадачилась Вера, делая последнюю затяжку и давя шипящий окурок в мокрой пепельнице. – Может, перепугался насмерть?

– У него было время прийти в себя, заорать и выскочить из номера! – отрезала Елена. – Вместо этого он держал дверь изнутри, как растерявшийся ребенок… А потом молча позволил себя убить.

– Пистолет был с глушителем, явно, – авторитетно заявила горничная.

– А бельгиец тоже с глушителем? Голос подать не смог?

– Может, он и крикнул, да немцы не услышали. Древний старик со старушкой…

– Этот старик сперва выжил в окопах под Москвой, потом в котле под Сталинградом, – возразила Елена. – Он бы услышал крик, не сомневайся, у него все реакции в норме.