Алмазы Цирцеи - Страница 103

103

– Иначе этот псих убил бы актера первым, а найти такую знаменитость легче легкого! – Галина напоказ перекрестилась, косясь на следователя, чтобы проверить произведенное впечатление. – Поймите, я никогда не могла его контролировать, он делал только то, что хотел. Я не хотела никакой крови, не посылала его на убийства, не знала о грабежах. Я совершенно тут ни при чем!

Утром в понедельник она снова собиралась придумать какой-нибудь повод, чтобы отправиться на кладбище в одиночку, но Илья, сообразивший, что сожительница его обманула, следил за ней и не позволил уйти одной. Пришлось ехать вместе с ним. Галина дрожала от страха, что Илью кто-нибудь опознает, и даже держалась на расстоянии от него, затираясь в толпу. Ей удалось еще до начала церемонии похорон подойти к Боброву, чтобы выяснить ситуацию и изложить свою просьбу. Она боялась, что актер устроит скандал из-за того, что его отвлекают в такой трагический момент, и не захочет ничего слышать о перепродаже панно. Но тот неожиданно обрадовался и заявил, что согласен избавиться от этого произведения искусства – за хорошие деньги, разумеется. Бобров сказал, что знает, какого автора на самом деле приобрел, и покупатель должен приготовиться к большим расходам, или они не сговорятся. Счастливая Галина взяла с него обещание встретиться у нотариуса для совершения сделки сразу после поминок. По ее словам, она так спешила, потому что боялась за актера.

– Когда Илья понял, что больших денег ему не видать, он рвал и метал, называл меня дурой, говорил, что мы можем и должны сами завладеть этой вещью и сами ее продать французу… Он говорил, что зашел слишком далеко, и все из-за чего? Из-за тысячи евро комиссионных? Он даже не собирался со мной делиться ими!

Актер, очень впечатленный перспективой сделки, назвал адрес знакомого нотариуса, который мог его принять в любое время. Галина немедленно поехала в отель к Антуану предупредить, что сделка совершится сегодня же. Илья остался. Девушка видела, что он находится в заведенном состоянии, которое исключает нормальный разговор. Скандала она не хотела.

– Я решила, что могу уехать. Не станет же он убивать актера при стольких свидетелях? Да и какой в этом смысл, если тот уже все равно что продал панно?

Антуан был на седьмом небе от счастья. Бобров сдержал слово, прибыв к нотариусу в назначенный час. Горе утраты не мешало ему торговаться, а знание того, какой именно автор скрывался под маской неизвестного ремесленника, позволило требовать очень солидную сумму у француза. Тот был слегка шокирован, но не осмелился возражать. Галина заключила из этого, что актер мог продать панно намного дороже. После того как сделка была совершена, они отправились в банк, и Антуан в присутствии Боброва перевел на его счет оговоренную сумму. Наконец актер назвал адрес, по которому можно было забрать панно. Галина изумилась, услышав знакомый адрес мастерской, впрочем, тут же стало ясно, что речь идет о другой квартире. Но для нее это было уже неважно. Она получила комиссионные наличными и была бы счастлива… Если бы ее не терзало сознание того, что придется отвечать за преступления, совершенные Ильей.

– И тогда я решила его сдать. Не могла же я дальше жить с этим чудовищем? Я не знала, что он такой, понятия не имела, что для него человеческая жизнь ничего не стоит. Ведь он и меня мог убить!

Галина не ночевала дома, попросив временного убежища у подруги, но понимала, что Илья легко найдет ее, зная адреса и телефоны всех ее знакомых. На следующее утро девушка отправилась в милицию и дала самые подробные показания. Молодой человек был арестован. После недолгих препирательств и очной ставки со свидетелями, опознавшими в нем фаната рок-группы, молодого бизнесмена в золотых очках и разносчика пиццы, он во всем сознался.

* * *

В последних числах июня на Москву опустилась жгучая, засушливая жара. Дождей не было весь последний месяц, молодая трава в скверах поблекла, листва на деревьях заметно пожухла и запылилась. В городе оставались лишь те, кто был обречен работать в сезон отпусков, прочие горожане рванули на дачи, спасаясь от зноя, которым дышали асфальтовые джунгли.

Елена изнемогала от жары днем, когда спала, распростершись на полу, на тонком матрасе – так ей казалось прохладнее. Она настолько притерпелась к шуму за окном, что оставляла его открытым настежь, чтобы было хоть какое-то движение воздуха. Впрочем, это ни от чего не спасало. Вечером она вставала с головной болью, разбитая, утомленная еще больше, наскоро принимала душ и ехала в отель. Теперь ей казалось, что она жила так всегда – и год назад, и десять лет. Руслан последовал было ее приглашению вернуться, но быстро осознав, что жена уезжает в семь вечера и является ближе к полудню такая вымотанная, что ни приготовить, ни постирать, ни пообщаться уже не может, вскоре снова уехал к товарищу. Там, по его словам, были более человеческие условия.

– Днем я все равно на работе, так что тебя не вижу, а ночью на работе ты, – жаловался он. – Или бросай свою шарашкину контору, где из тебя только что мыло еще не варят, или я снова уйду!

Елена устало отвечала, что он волен уйти или остаться, – другой работы у нее пока нет и она держится за эту. Ей повысили зарплату после памятного разговора с управляющим, служащие как будто начинали видеть в ней некий авторитет, общение со старшей горничной она постаралась свести к минимуму. Кандидата на должность нового ночного портье она не предоставила, и после серии нудных разговоров Андрея Николаевича все же оставили на месте. Теперь он стал большим сторонником Елены и завербовал в ее лагерь всех своих приятелей, которых в отеле оказалось множество. Даже начальник охраны относился к Елене несколько иначе. Она то и дело ловила на себе его внимательный, но уже не враждебный взгляд, в котором читался хорошо спрятанный интерес.

103